В Российской Федерации неприкосновенность частной жизни закреплена прежде всего на конституционном уровне. В соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции РФ «каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени». Положения, содержащиеся в ст. 24 и 25 Конституции, также охраняют неприкосновенность частной жизни. Конституционный принцип неприкосновенности частной жизни выводится из совокупности конституционных положений, содержащихся в ч. 1 ст. 21, ст. 23–25.

Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, защита информации, персональные данные.

M.YU. AVDEEV,

candidate of legal Sciences, lawyer

THE CONTENT AND ESSENCE 

OF THE RIGHT TO THE INVIOLABILITY OF THEPRIVATE LIFE 

IN THE RUSSIAN FEDERATION

In the Russian Federation the inviolability of the private life of a fixed first of all on the constitutional level. In accordance with part. 1 of the art. 23 of the Constitution of the Russian Federation «everyone has the right to inviolability of private life, personal and family secrets, protection of honour and good name». The provisions contained in art. 24 and 25 of the Constitution, also protect the inviolability of private life. The constitutional principle of the inviolability of private life is derived from the sum of the constitutional provisions contained in part. 1 of the art. 21, art. 23 - 25.

Key words: Constitution of the Russian Federation, the inviolability of private life, personal and family secret, protection of information, personal data.

Развитие Конституции в России в части регулирования данного права было противоречивым: от полного отрицания до закрепления права на тайну переписки и в конце концов - до признания права на охрану личной жизни. Но при отсутствии непосредственного действия норм Основного Закона оно выхолащивалось при реализации в отраслевом законодательстве. Следует отметить, что в истории российской юриспруденции право на охрану личной жизни гораздо ранее было признано наукой, чем нашло свое нормативное закрепление [Неприкосновенность частной жизни. Права и обязанности граждан: Сб. материалов семинара Московской Хельсинской группы «Права человека». М., 1998; Нерсесянц В.С., Славин М.М. История идей правовой государственности. М.: ИГП РАН, 1993; Николайчик В.М. «Билль о правах» и полицейское расследование. М., 1973].

Значение права на неприкосновенность частной жизни очень хорошо понимал А.С. Пушкин. «Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство… Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно: каторга не в пример лучше», – пишет А.С. Пушкин жене, узнав о том, что их переписка просматривается Третьим отделением. Поэта приводила в бешенство мысль, что написанное жене «попалось полиции»; «без тайны нет семейственной жизни», - считал он [Пушкин А.С. Полн. собр. соч. В 10-ти т. М., 1966. Т. 10. С. 485].

При Николае 1 политическим контролем и политическим сыском занималось Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, а с 1880 г. – Охранное отделение департамента полиции. Власти понимали, что это хоть и полезное занятие, но не требующее огласки. После убийства Александра II наследник престола особым Указом разрешил министру внутренних дел «в целях высшей государственной охраны вскрывать корреспонденцию помимо порядка, установленного судебными уставами». При этом вновь назначенный министр внутренних дел при вступлении в должность вскрывал пакет, знакомился с царским указом и тут же опечатывал своей печатью для дальнейшего хранения. Перлюстрацией в России занимались 40–50 человек, но им запрещалось просматривать письма императора и министра внутренних дел.

В апреле 1918 г. В.И. Ленин отметил, что «социализм без почты, телеграфа, машин – пустейшая фраза» [Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 272]. Тогда же власти расширили политический сыск. Руководство всей работой по его организации сосредоточивалось в ЦК РКП (б). По утверждению Ю.И. Стецовского, в 1918 г. возникли три канала закрытой информации: партийно-советский, военный и через чекистские организации [Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность. Нормы и действительность. М.: Дело, 2000. С. 389]. 22 июня 1918 г. по поручению В.И. Ленина секретарь Совнаркома РСФСР Н. Горбунов предложил экономической секции Управления военного контроля, которая занималась перлюстрацией международной переписки, «энергично продолжать… деятельность и доставлять соответствующие сведения секретными пакетами на мое имя, а также завязать сношения с ВЧК».

Данные, привлекшие внимание цензора, направлялись в соответствующие отделы ОГПУ. Принимаемые меры маскировались формальными предлогами. К концу 1920-х годов была создана мощная конспиративная система тотального сбора политической информации [Иванский В.П. Проблемы гармонизации национальных законов в сфере защиты трансграничных персональных данных // Вестник РУДН. Вып. 1. М.: Изд. РУДН, 1998].

Конституция 1936 г. гласила: «Неприкосновенность жилища граждан и тайна переписки охраняются законом». При этом подчеркивалось: «Важнейшей принципиальной особенностью основных прав граждан СССР является их реальность, которая обеспечивается советским социалистическим общественным строем» [Юридический словарь. М., 1953. С. 420]. В жизни же эта «реальность» означала политический контроль. Большое место в контроле над человеком отводилось деятельности по использованию осведомителей. Многим предлагалось купить свою жизнь или жизнь близких, приняв на себя функции тайных агентов. Большое значение придавалось информации, компрометирующей высших руководителей. В их кабинетах, квартирах и на дачах устанавливались подслушивающие устройства. Тайный сбор сведений для досье был обычной практикой и поддерживался членами Политбюро [Маркоменко В. Информационное общество и проблемы его безопасности // Федерализм. 1997. № 4; Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР. Саратов, 1966; Его же. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов: СЮИ, 1972].

После войны в СССР началась кампания по раскрытию псевдонимов, которая послужила своеобразным запалом к вспышке национализма и самоизоляции, которая угасла после смерти Сталина. Эта кампания также является примером последствий разглашения конфиденциальных сведений.

Тем не менее вторжение в частную жизнь стало проблемой и для самих руководителей. В постановлении ЦК КПСС от 4 декабря 1952 г. «О положении в МГБ» предлагалось «решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов Министерства госбезопасности и поставить их работу под систематический и постоянный контроль партии» [Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 204].

В 1953 г. вину за нарушение пределов частной жизни взвалили на Л. Берию. В постановлении пленума «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии» указывалось, что Берия установил «порядок обязательных докладов его агентов о том, где бывают руководители партии и правительства, с кем встречаются, были организованы прослушивание и запись их телефонных разговоров и т.д.» [Там же. С. 205, 206].

Впрочем, положение мало изменилось и в последующем. Так, в воспоминаниях Н.С. Хрущева говорится о том, что в 1968 г. его вызвали в ЦК и потребовали рукопись воспоминаний, он высказал возмущение тем, что «в нарушение Конституции утыкали всю дачу подслушивающими устройствами… Сортир и тот не забыли…» [Хрущев Н.С. Воспоминания. М., 1993. С. 241].

Безусловно, власти не выпускали из поля зрения и рядовых граждан. Глава КГБ СССР В. Крючков в 1990 г. призывал всех честных граждан информировать органы о посягательствах на «социалистический государственный строй». Механизм прослушивания и записи разговоров подробно описан в монографии Ю.И. Стецовского «Право на свободу и личную неприкосновенность. Нормы и действительность», изданной в 2000 г. Официально же считалось, что «в СССР не может формироваться каких-либо досье (дел), содержащих информацию о личности и деятельности граждан, поскольку это противоречит сущности демократических прав и свобод. Нельзя согласиться даже с мыслью о возможности формирования государственными органами в СССР подобных фондов» [Новоселов В.И. Правовое положение граждан в советском государственном управлении. Саратов, 1976. С. 206].

Проблема была не только в существовании таких досье, делавших частную жизнь прозрачной. Гражданин не знал, заведено ли на него досье, а если и знал, то не мог ознакомиться с содержащейся в нем информацией. Не были доступны и нормативно-правовые акты, относившиеся к этой сфере [Маркоменко В. Указ. соч.; Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР; Его же Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права].

Режим не оставлял места для автономии частной жизни и безопасности человека. Не было закона, регламентировавшего порядок проверки гражданином собранных о нем сведений. Были слабые попытки исключить из учетных документов пункты, не имеющие юридического значения: о национальности, членстве в КПСС, ВЛКСМ, социальном происхождении и т.д. Но власти резко прекращали подобные дискуссии. Так, в июне 1955 г. ЦК КПСС постановил: «Запретить государственным, общественным организациям вносить изменения или дополнения в утвержденные настоящим постановлением личный листок по учету кадров и анкету».

Тем не менее официально советские законы не предусматривали заполнение учетных документов и сбор характеристик. Закон не разрешал использовать фонозапись, электронику и т.п. для тайной слежки. Сталин и другие генсеки не решались рассекретить эту практику в Конституции и законах [Там же].

При решении проблем оперативно-розыскной деятельности в ход шли ссылки на опыт США и других государств.

Приоритет личных интересов вызвал потребность в развитии и стабильности института прав человека. В советское время и в правовой науке, и в правоприменительной практике, и в реальной жизни на проблемы конкретной личности чаще всего внимания не обращали. Юристы в научных трудах рассматривали правовое положение абстрактной личности. Развитому же гражданскому обществу присуще признание и защита прав и свобод конкретного человека в самых различных сферах его жизнедеятельности. Особенность гражданского общества в том и состоит, чтобы работа всех его структурных элементов в той или иной мере была направлена на удовлетворение и защиту прав и интересов отдельного человека [Орлова О.В. Гражданское общество и личность: политико-правовые аспекты. М.: Академический правовой университет, 2005]. Такой подход не является чем-то кардинально новым для стран с так называемой персоноцентристской системой ценностей [Оболонский А.В. Драма российской политической истории: система против личности. М., 1994].

Конституция РФ значительно шире и полнее, чем Конституция РСФСР, отразила и закрепила различные аспекты права на информацию (ст. 29). Одновременно Конституция подтвердила право граждан на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 23). Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются (ст. 24). Предписания Конституции позволяют сделать вывод о приоритетности принципа неприкосновенности частной жизни по отношению к принципу, гарантирующему право на получение информации. Однако охрана сферы частной жизни является для российского права сферой относительно новой.

Для России включение в Конституцию статьи, провозглашающей, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, стало огромным шагом вперед.

Р. Давид писал: «Пытать​ся ограничить юридическую науку пределами одного государства… - это значит ограничить свои возможности познания и деятельности» [Давид Р. Основные правовые системы современности (Сравнительное право). М., 1967. С. 33].

Западные исследователи права на приватность, когда хотят описать те последствия, которыми грозит массовое нарушение неприкосновенности частной сферы, обычно вспоминают Оруэлла и его «1984 год». Нет необходимости прибегать к литературным аллюзиям, поскольку у нас есть свой опыт реальной жизни в тоталитарном государстве, более убедительный, чем литературный источник, потому что это наш собственный опыт. Десятки людей, получивших срок за «антисоветскую агитацию и пропаганду» на основании одних лишь дневников, частных писем или высказываний в дружеском кругу.

Открытые голосования в поддержку или в осуждение человека, призванные засвидетельствовать его «преданность делу партии и правительства». Персональные дела, за которыми следовало увольнение с работы. Позорные медицинские справки о невозможности иметь детей, требовавшиеся для освобождения от «налога на холостяков». Не говоря уж о сплошной перлюстрации корреспонденции, поступавшей из-за границы, и о постоянном страхе того, что твой телефон прослушивается. Все это – нарушения неприкосновенности частной жизни. При этом последняя советская конституция, Конституция 1977 г., содержала специальную норму о том, что «личная жизнь граждан, тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений охраняются законом» [Маркоменко В. Указ. соч.; Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР; Его же. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права].

Живя в обществе, где любое требование духовной независимости подавлялось как посягательство на основы государственного строя и где человек постоянно испытывал ощущение, очень точно выраженное в одной из песен Галича: «Вот стою я перед вами, словно голенький», мы постоянно имели возможность убедиться в том, насколько тесно неприкосновенность частной жизни связана с политической свободой.

Сейчас положение вещей изменилось. Новая Конституция уже не ограничивается расплывчатым указанием на то, что личная жизнь «охраняется законом», а четко закрепляет за человеком «право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени» (ст. 23). Эта формулировка означает, что человек сам может активно защищать свое право, независимо от того, охраняется оно или нет каким-то опосредующим законом [Захарцев С.И. Прослушивание телефонных переговоров в оперативно-розыскной деятельности и уголовном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2002; Дунаева М.С. Основания и пределы уголовно-процессуального вмешательства в частную жизнь граждан: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Иркутск, 2002; Исхаков Э.С. Личная жизнь (Философско-этический анализ): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 1981].

Конституция закрепила также право на тайну переписки, телефонных переговоров и иных сообщений, обеспечив его гарантией, в соответствии с которой ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. Статья 24 содержит положение о том, что сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Статья 25 устанавливает неприкосновенность жилища. Имеется еще две конституционные гарантии неприкосновенности частной жизни, которые являются прямым отголоском нашего советского опыта: положение ст. 29 о том, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений, и положение ст. 26 - никто не может быть принужден к указанию своей национальной принадлежности. Учитывая, что все положения Конституции имеют прямое действие, казалось бы, для права на неприкосновенность частной жизни создан самый благоприятный климат [Комментарий к Федеральному закону «Об информации, информатизации и защите информации» / Под ред. И.Л. Бачило, А.В. Волокитина, В.А. Копылова, Б.В. Кристального, Ю.А. Нисневича. М., 1996; Комментарий к Закону РФ о СМИ / Под ред. В.Н. Монахова. М., 2001; Конституционный статус личности в СССР. М., 1980. С. 203].

В настоящий момент сформировался объемный массив норм, регулирующих вопросы защиты информации о частной жизни. Основу данного института составляют конституционные положения. Частная жизнь лица на конституционном и законодательном уровнях в современной России защищается достаточно серьезно.

Статья 23 Конституции РФ гарантирует каждому «право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений».

Статья 24 устанавливает, что «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Это - нормы прямого действия. Права граждан на неприкосновенность частной жизни могут быть защищены сегодня на основе норм Конституции [Маркоменко В. Указ. соч.; Матузов Н.И. Субъективные права граждан СССР; Его же. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права].

В ряде законодательных актов эти положения нашли свою конкретизацию. Например, ст. 11 Федерального закона «Об информации, информатизации и защите информации» относит к категории конфиденциальной информации персональные данные. Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан предусмотрена обязанность сохранения врачебной тайны. Семейный кодекс РФ гарантирует охрану тайны усыновления. Таким образом, в целом ряде актов законодательства России закреплены различные аспекты частной жизни и законодательно подкреплена ее неприкосновенность [Комментарий к Федеральному закону «Об информации, информатизации и защите информации» / Под ред. И.Л. Бачило, А.В. Волокитина, В.А. Копылова, Б.В. Кристального, Ю.А. Нисневича; Комментарий к Закону РФ о СМИ / Под ред. В.Н. Монахова; Конституционный статус личности в СССР. С. 203].

Перечисленные законодательные положения защищены нормами Уголовного кодекса РФ, установившего ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137); нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (ст. 138); разглашение тайны усыновления (ст. 155), а также ст. 150 Гражданского кодекса РФ, предусматривающей возможность защиты таких личных неимущественных прав, как неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна [Кацалов В.П. Частная жизнь как правовая категория // Право граждан на информацию и защита неприкосновенности частной жизни. Новгород, 1999. С. 14].

При этом п. 4 ст. 29 Конституции РФ устанавливает, что каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (т.е. с учетом всех гарантий неприкосновенности частной жизни).

Иными словами, некоторая правовая база для защиты неприкосновенности частной жизни существует уже сегодня. И эту правовую базу можно и нужно использовать, на нее необходимо опираться.

В Российской Федерации неприкосновенность частной жизни закреплена прежде всего на конституционном уровне. В соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции РФ «каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени». Положения, содержащиеся в ст. 24 и 25 Конституции, также охраняют неприкосновенность частной жизни. Конституционный принцип неприкосновенности частной жизни выводится из совокупности конституционных положений, содержащихся в ч. 1 ст. 21, ст. 23–25.

В качестве обеспечения действия ст. 24 Конституции РФ устанавливается особый режим обращения с персональными данными. Такая информация находится под защитой государства, поскольку ее неправильное использование нарушает право на неприкосновенность частной жизни, конституционный запрет сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни без согласия и ведома лица. Таким образом, в качестве обязательного условия сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни Конституция устанавливает согласие лица. Им может быть любой человек, независимо от того, является он гражданином Российской Федерации или нет [Комментарий к Федеральному закону «Об информации, информатизации и защите информации» / Под ред. И.Л. Бачило, А.В. Волокитина, В.А. Копылова, Б.В. Кристального, Ю.А. Нисневича; Комментарий к Закону РФ о СМИ / Под ред. В.Н. Монахова; Конституционный статус личности в СССР. С. 203].

При применении ст. 24 Конституции РФ как нормы прямого действия или в качестве основания развития отраслевого (межотраслевого) законодательства о правах и свободах человека и гражданина необходимо ее положения сопоставлять с положениями ст. 23, 25, 28, 29, детализирующими право на неприкосновенность частной жизни и конституционные способы ее защиты [Научно-практический комментарий к Конституции РФ / Отв. ред. В.В. Лазарев. М., 2001. С. 128].

Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» относил к «персональным данным» сведения о фактах, событиях и обстоятельствах жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность (ст. 2).

Указанный Федеральный закон был подвергнут критике за то, что имел отсылочный характер и, следовательно, не исполнялся из-за отсутствия необходимых для реализации соответствующих подзаконных актов, предусматривающих гарантии охраны и защиты персональных данных личности.

В рамках реформирования информационного законодательства были приняты Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных», Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации», которые вступили в силу 25 января 2007 г.Новый Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и защите информации» регулирует отношения, возникающие при осуществлении права на поиск, получение, передачу, производство и распространение информации, а также при применении информационных технологий и обеспечении защиты информации. Действие Закона не распространяется на отношения, возникающие при правовой охране результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации.

 Закон вводит такие понятия, как «информационные технологии», «информационно-телекоммуникационная сеть», «обладатель информации», «электронное сообщение», «оператор информационной системы» [Федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации» // СЗ РФ. 2006. № 31 (Ч. 1). Ст. 3448]. Обладателями информации могут быть физические и юридические лица, Российская Федерация, субъекты РФ, государственные органы и муниципальные образования. В Законе установлены требования, предъявляемые к распространению, предоставлению информации, а также к ее защите [Иванский В.П. Указ. соч.].