По традиции, у нас уже давно так заведено, мы начинаем с разговора о детстве. Обычно мы не связываем интервью с какой-то конкретной темой. У нас это,  своего рода разговоры обо всем. Первый вопрос связан с детскими желаниями и мечтами. Кем Вы хотели стать в детстве? Я очень много читал о  том, что о Вас пишут в интернете. Вы родились в интеллигентной семье, и Ваше детство протекало в тяжелое и непростое время для страны, да и вообще для всего мира (Прим. ред. – Генрих Павлович родился 20 февраля 1931 года в семье крупного инженера-плановика и балерины). Безусловно, на формирование человека очень сильное влияние оказывает семья. Но также, мне кажется, что не менее важным является и время, и события, в которых человек растет и формируется. Поэтому хотелось понять, кем Вам хотелось стать в детстве?

Ну, если говорить о том, как влияет окружающая действительность на выбор, то скажу вам, что помню, как в раннем детстве, не могу сейчас точно сказать, сколько мне было лет, может быть, пять или шесть, я хотел быть постовым милиционером. Надо сказать, что тогда милиционеры очень красиво выглядели: в белых перчатках, фуражках, с жезлами. И так они ловко регулировали движение: по взмаху их руки все начинали двигаться или останавливаться. Меня это, конечно, восхищало. Потом, чуть старше, был период, когда мне хотелось быть пожарным: сверкающие каски, пожарные машины… Помню, когда я жил на Патриарших прудах, около пруда было здание, где летом была лодочная пристань, а зимой - раздевалка, где можно было переодеться для катания на коньках. И оно загорелось. Был пожар: приехали пожарные, начали тушить, - меня это тогда очень восхитило. К более зрелому возрасту, когда я уже учился в школе,  в средних классах, была мечта стать артистом. У нас в семье были  мамины друзья - артисты и родственники тоже. Потом мне совершенно случайно в руки попала книжка речей дореволюционных адвокатов. Прочитав ее, я загорелся уже в серьез (это было в самых старших классах школы). Поэтому я осознанно, после окончания школы, поступал в юридический, чтобы стать адвокатом. Ни следователем, ни прокурором, ни судьей, а именно адвокатом!

Интересно. Не прочитав, получается, эту книгу, стали бы, может быть, актером. Вот все-таки судьба… А что самое главное, чему Вас научили в детстве?

Семья меня учила порядочности, честности, скромности.  У нас в доме никогда не было культа денег. Мама и  папа были достаточно скромными: скромно одевались, скромно питались. Да и средств особых не было, чтобы шиковать. Да и интересы были духовные: много читали, много рассказывали, водили нас в театр, водили на концерты очень часто. Я воспитан на русских народных сказках, когда-то мне их читали. Потом сам читал очень много. Детство дало мне возможность освоить азы нравственности, морали, взаимоотношений с людьми, любви к людям. У нас никогда в семье не было ненависти, агрессии друг к другу. Хотя, конечно, у мамы с папой всяко бывало: и ссоры бывали, и даже скандалы. Ну, впрочем, как и в каждой семье. 

А что произвело на Вас наиболее сильное впечатление?  Может быть какой-то эпизод, какой-то момент,  какое-то событие в детстве…

Был такой эпизод, который я точно помню хорошо и который заставил меня понять, насколько глубоко может воздействовать на человека ложное обвинение. Во время войны шоколадные конфеты были чем-то невероятным. Мы вели полуголодное существование в эвакуацию. И вот, как-то нам принесли, откуда, - я уже не помню, коробку шоколадных конфет. Они были  на вес золота, потому что мы жили большой семьей: мама с двумя сестрами, с детьми, с дедушкой. Нас было семь человек в одной комнате. Мама иногда выдавала нам по одной конфетке. И вдруг как-то не досчитались одной конфетки и все решили, что я её съел. Ну, я мальчишка, почему нет. Но я её не брал и, более того, я видел и знал, что ее взял дедушка. Когда стали выяснять - он отперся, да и вообще все отперлись. Ну а я, - действительно не брал. Не поверили мне, и был жуткий скандал, и особенно ругали меня не за то, что я съел эту конфетку, а за то, что я не имею мужества признаться. А я не мог признаться! Я говорил, что это не я, а на вопрос кто, я не мог выдать старенького дедушку, а он не считал возможным признаться, и я не мог. Меня наказали, и тянулось все это очень долго. И вот это недоверие и несправедливое обвинение оставило во мне глубочайший след на всю жизнь. Это было более 70 лет тому назад, и я это помню очень ярко до сегодняшних дней. Мне было очень больно!

А как Вы заработали свои первые деньги?

(Смеется) Самый мой первый гонорар - не деньги. Я получил в подарок портфель за то, что помог своему дядьке написать жалобу, которая помогла его полной реабилитации.

Здорово. Я читал, что после  окончания  института (Прим. Ред. – Генрих Павлович выпускник Московского юридического института, слившегося с Юридическим факультетом МГУ им. Ломоносова) Вас по распределению отправили на стажировку в Ржев. Спрашивали тогда Вашего согласия?

Да, при распределении необходимо было подписать документы, то есть дать согласие. Но, в общем-то, как правило, чаще всего заставляли подписывать то, что назначали. Меня сначала хотели отправить в Вологду, но я не соглашался, и в результате  произошла одна нелепость. Комиссия стала интересоваться, почему это я отказываюсь ехать в Вологду. Я сказал: «Я не могу, у меня в Москве отец больной престарелый один, я не могу его одного оставить и далеко уехать.» А директор Бутов возразил мне очень неудачно: «Подумаешь у вас отец один, у меня тоже вот один отец старый и что?» Я набрался наглости и ответил: «Ну так вы никуда и не едете из Москвы.» Это произвело огромное впечатление на комиссию, и один из важных начальников в комиссии расхохотался  и говорит: «Ладно,  надо человеку что-то поближе найти.». И предложили мне Тверскую область нынешнюю, тогда это была Калининская область. Я подписал распоряжение и отправился туда.

Если профессию юриста запретили бы, стали бы наверное историком (Прим. Ред. – Генрих Павлович  окончил исторический факультет Калининского педагогического института)?

Нет, не историком, постарался бы стать художником, наверное.

То есть, помимо юридической профессии, Вам близки творческие профессии – художника, актера.

Да, безусловно. Я очень люблю живопись, музыку, литературу.

Генрих Павлович, честно скажу, готовясь к встрече, так и не смог узнать, имеете ли Вы преподавательский опыт. Но сейчас вот вижу, что, судя по Вашему бюро (Прим. ред. – беседа проходила в офисе адвокатского бюро «Падва и Партнеры»), Вы - учитель, а ученики - это Ваши сотрудники.

Я читал лекции в некоторых институтах. Когда-то в школах, но не  в общеобразовательных, а в специальных. Помню, когда жил в Твери, на курсах повышения квалификации для сотрудников МВД, читал курс гражданского права.

Как думаете, на сегодняшний день следует преподавать право? Не секрет, что сейчас огромное количество юристов выпускается ежегодно. Говорят, что качество образования падает…

Все хуже и хуже... Надо, в первую очередь, квалификацию преподавателей поднять. Нужны хорошие преподаватели, которых найти сейчас очень трудно. Потому что любое расширение ухудшает качество. Найти на всю страну пять выдающихся педагогов, безусловно, можно, как это было скажем в лицее, где учился Пушкин! На всю страну был один этот лицей, и там были выдающиеся педагоги, которые выдающих людей учили. Там, кроме Пушкина, каждый второй стал знаменитостью. Кто поэтом, кто писателем, кто дипломатом…

Ну, это была такая элитная школа…

Да. А когда тысячи хотят стать юристами, так где-же набрать столько первоклассных педагогов?  Первая задача - это педагогический состав улучшать, а у нас, к сожалению, с этим проблемы.

Да... А какой самый лучший совет Вам доводилось слышать в жизни?

Не знаю, не могу сказать.

Какой необычный поступок Вы совершили в жизни? Какой-то, может быть, сумасбродный поступок…

Нет, это я вам рассказывать не буду. У меня есть два - три поступка, которых я стыжусь всю жизнь. Но, вы знаете, мне самому-то стыдно и неприятно вспоминать и признаваться в этом, а уж публично говорить об этой теме я тем более не могу.

Вы о них не жалеете?

Жалею, не то слово, это лучше не вспоминать, настолько это неприятно.

Такой нескромный вопрос: какая самая яркая черта Вашего характера?

Яркая черта?

Да.

Откуда я знаю. Это надо людям со стороны  смотреть и говорить вот эта ярко светит у него черта, а эта тускло. А я не знаю, я могу говорить о своих достоинствах или недостатках. Ну, какая черта? Я думаю, я добрый человек, я думаю, я доверчивый человек, как это ни странно. Я думаю, что я честный человек. Я думаю, что я мужественный человек, если говорить о своих достоинствах. А если говорить о недостатках, есть не менее яркие: я ужасно несобранный, я ужасно неорганизованный, я ужасно рассеянный, лентяй.

Может быть, извините, что перебиваю, доверчивость все-таки лучше отнести к недостаткам в наше-то время?

Вы знаете, доверчивость и наивность вообще сродни демократизму, либерализму.

Доверчивость и наивность?

Да, да. В романтиках, конечно, всегда есть элементы доверчивости и наивности. Все  революционные учения с элементами утопии. А что такое утопия? Наивность некоторая, некоторая доверчивость, это склонность видеть лучшие качества человека. Пессимист это тот кто уверен, что все плохо, и все люди плохие, который не верит в добро, считает, что нужно все подавлять, что только силой можно добиться от людей чего-то хорошего как в общественно-политическом, социальном плане, так и в личном. А люди более наивные и чистые, которые верят в людей, которые верят в добро, допускают, что от людей можно добиться хорошего без применения силы.

Да уж…

Вы сначала удивились, я заметил. А вы подумайте, так оно и есть, так оно и есть.

Да. Вы немножко приоткрыли мне глаза. А если бы Вы могли изменить в себе что-то одно, что бы это было?

Стал бы более организованным.

Исходя из предыдущих Ваших  интервью, я понял, что Ваша жизнь богата на увлечения. Вы говорили, что  «в разные времена у меня были разные увлечения и интересы». На сегодняшний день какие у Вас увлечения, может быть есть какое-то особенно любимое?

Всепоглощающего хобби, типа вот я - только рыболов, у меня нет. У меня есть несколько увлечений, которые идут со мной всю жизнь когда-то в большей степени, когда-то в меньшей. Это увлечение некоторыми видами спорта. Я обожал и обожаю футбол и теннис. Когда-то играл и в то, и в другое. По футболу имел даже  судейскую категорию, судил некоторые матчи. Люблю футбол  до сих пор. Болельщик «Спартака», немножко фанат, но не да такой степени, чтобы идти  и выяснять отношения  с болельщиками  ЦСКА. Но, вообще, очень люблю «Спартак», сейчас переживаю: он плохо играет.

Да…

Теннис обожаю. Любил и люблю нашего теннисиста Мишу Южного. Когда-то обожал и болел за Елену Дементьеву и за некоторых других.

Наверное, за Женю Кафельникова тоже?

Кафельникова я ценил и Сафина как первоклассных теннисистов. Продолжаю любить чтение и, конечно, очень много читаю. Продолжаю любить антиквариат. Очень себя ограничиваю и бью по рукам: иногда хочется и то купить, и то, и то приобрести. Это вещизм, знаете, нужно себя ограничивать в этом, но очень люблю и очень интересуюсь. Смею надееться, что чего-то понимаю в этом. Вот такие  вот увлечения как были, так и есть.

Ну и всю жизнь пронес я, это нельзя назвать увлечением, - взаимоотношения с людьми. Потому что я люблю людей. И я всегда очень богат был друзьями. Не могу сказать, что был безразличен к женщинам, совсем нет (Улыбается). Женщины  - это быть может лучшее, что создала природа, я всегда преклонялся перед красотой…

Интересно. Когда мы говорили о детстве, Вы сказали, что Вам читали сказки в детстве. Есть ли у Вас какое-то любимое детское произведение?

Именно в детстве?

Да.

Ну, так вот прямо конкретно какое-то любимое я не могу назвать. Среди любимых были сказки Пушкина, Чуковского, братьев Гримм и многих других.

Ну, может быть есть все-таки какая-то одна сказка? У меня вот отложилась в памяти не знаю  почему, сказка «Синяя борода».

Ну, помню «Синюю бороду» (Улыбается). Нет, у меня все-таки нет самой любимой сказки. Книги были, которые надолго врезались в память и много перечитывались. Я вот любил когда-то Фенимора Купера: у него была одна книга про шпиона (Прим. ред. – Джеймс Фенимор Купер «Шпион, или повесть о нейтральной территории»), который был тайным агентом и воевал за Северян, но под маской наоборот - Южан. И всеми он был воспринимаем как предатель, изменник, а он не мог признаться и героически продолжал быть шпионом. Только Вашингтон знал, что он был за Северян, больше, по-моему, ни один человек. Ему было, конечно, безумно трудно. Это надо быть невероятно мужественным и сильным человеком и, прежде всего, человеком верящим в ту идею, ради которой он служил. Понимаете, он не получал почестей, а наоборот те люди которых  он любил и ради которых он жил и работал, его отвергали и презирали, считали подлецом. И он никому не мог сказать: « Да вы что, я же свой !» Понимаете?

И чем в итоге закончилось?

Вы знаете, я не помню, что самое смешное. Меня  потряс этот психологический надлом, и я запомнил его на всю жизнь.

Да, тяжело ему пришлось, герой он, конечно. Надеюсь, что все хорошо закончилось для него в итоге. Какая на Ваш взгляд лучшая книга об успехе?

Ой, я вообще не люблю: лучшая, худшая. Не знаю.

А произведение о любви? Может быть какая-то песня, какая-то книга, либо же…

Вот есть «Песнь песней» (Прим. ред. - Библия, Ветхий Завет, «Книга Песни Песней Соломона»). Это религиозное, это в Библии. Вот это - про любовь, и, может быть, одно из лучших, что создало человечество.

А есть ли у Вас любимый фильм?

«Летят журавли» или фильмы Тарковского или… Впрочем кино не относится к моим любимым видам искусства. 

Вам вообще кино не нравится?

Нет, не то чтобы не нравится. Я равнодушно к нему отношусь. Хожу иногда в кино, но никогда им не увлекался, больше любил театр.

Говоря о спорте, Вы сказали, что болеете за «Спартак».  Мне приятно было это услышать, поскольку я тоже болельщик красно-белых. Вам какой «Спартак» больше нравится? Был  Старостина, Романцева, есть нынешний. В некоторых интервью Вы говорили, что полюбили «Спартак» за стиль игры, который заключается, наверное, в фирменных спартаковских стеночках, комбинациях...

(Улыбается) Вы знаете, если честно, я начал ходить на футбол лет в семь. Одна моя дальняя родственница вышла замуж за футболиста Ваню Шупикова, он тогда играл в «Локомотиве», это очень давно было. И вот она меня, когда было открытие сезона, чуть ли не второго мая повела первый раз на футбол . Я помню, что тогда в воротах стоял Акимов (Прим. ред. -  Анатолий Михайлович Акимов (1915-1984) - Заслуженный мастер спорта СССР (1940), Заслуженный тренер РСФСР (1963), чемпион СССР (1936, 1937, 1939, 1940, 1945), обладатель Кубка СССР (1939), первым из советских вратарей освоил технику отражения мяча кулаками) - легендарный в то время вратарь был, потом помню Жмелькова (Прим. ред. – Владислав Николаевич Жмельков (1914 - 1968) – лучший спортсмен СССР (1939), чемпион СССР (1938, 1939), обладатель Кубка СССР (1938, 1939), участник Великой Отечественной войны (награжден двумя медалями «За отвагу» и орденом Славы третей степени), в 1938-1939 отразил все пенальти, назначенные в его ворота). Я даже не помню, какие команды тогда играли играли в первый раз: это было для меня  таким открытием. Потом помню, что в газете написали о том, что состоится матч «Спартак» - «Динамо». И вдруг я почувствовал: «Спартак»! Какое гордое название. Я вспомнил, как читал про восстание Спартака и думаю - вот за кого надо болеть. Я уже прицельно пошел, попросил родственницу, чтобы она меня сводила. И, конечно, они играли очень красиво, ну так мне показалось. Постепенно я влюбился в них. «Спартак» не всегда играл ради очков, он играл в красивую игру, хотя и много от этого терял. Почерк спартаковцев можно было всегда узнать, такие плели фирменные комбинации, прямо кружева плели на поле. И, конечно, Бесков совершенно потрясающую команду создал. Потом Романцев продолжил его начинания. Были в «Спартаке» и великие футболисты: Игорь Нетто – вообще был потрясающий футболист. Его финты никто не мог повторить, а вратари – один лучше другого, все за сборную стояли: и Дасаев, и Маслаченко, и Кавазашвили, и Черчесов, и Филимонов…

Вы застали  игру Нетто? 

Да, и я хорошо помню, как Игорь играл. У него прозвище, между прочем, было Гусь.

Почему?

У него были такие ноги, немножко напоминающие лапы гуся. Я вам точно говорю, что у него было такое прозвище.

Интересно, когда Вы пошли на такой матч как «Спартак» – «Динамо», не было ли волнения или какого-то опасения перед матчем? Сейчас ведь такие матчи часто сопровождаются выяснениями отношений между фанатам, и не всегда они заканчиваются только словами.

Нет, не было никаких драк и столкновений, о чем вы говорите. Когда мы учились в школе, у меня  один из близких друзей был болельщиком ЦСКА. Двоюродный  брат, с которым мы дружили и дружим до сих пор, был болельщиком «Динамо». И, вообще, у нас никогда ничего такого не возникало. Все эти столкновения пошли из Италии, там tifozi.

Кстати, а есть ли какие-то европейские команды, которые Вам по душе?

Ну конечно, «Барселона» мне нравится. Мессии - это вообще… Но кстати, и в «Реале» тоже хорош Рональдо. Это волшебники.

Они уникальны.

Они очень разные, но оба гениальны. Из команд, «Манчестер Юнайтед» когда-то очень любил, они сейчас почему-то свалились. Очень любил французов, французскую сборную. Ах, какая была команда, это можно было сойти с ума. Ну и сейчас я тоже люблю французский футбол, у них остался какой-то свой почерк.

А как Вам нынешний футбол? Вот, на мой взгляд, он сейчас все больше и больше начинает походить на шоу, а не на спорт.

У нас или вообще?

Вообще.

Ну, вообще, коммерциализация, конечно, все меняет. Но все-таки что-то еще остается. Все-таки смотреть «Реал Мадрид», смотреть «Барселону», смотреть «Манчестер Юнайтед», «Челси», это все-таки искусство.

А почему, кстати, «Барселона», а не «Реал Мадрид»? Команды-то по уровню игры равные.

Вы знаете, вообще на привязанность влияет не только уровень игры. Понятно, что уровень игры у них равен, где-то лучше «Реал», где-то «Барселона», какие-то матчи удаются лучше «Барсе», какие-то «Реалу», но мне очень нравится город Барселона - красавец город, уникальный. Мне нравится, как звучит сокращенно Барс. Это такое прекрасное животное барс - мощное, красивое.

Сине-гранатовые…

Да. Мне очень нравится Каталония - маленькая страна в составе большой,  которая как бы хочет заявить о себе. Их футбольный клуб это их символ. И я им сочувствую, хотя я не сторонник сепаратизма во всех странах, но Каталонии я немножко сочувствую.

Есть любимые итальянские команды?

Итальянским футболом я как-то не очень увлекался, несмотря на то, что они выиграли первенство мира. И немецким футболом,  кстати, тоже никогда не увлекался. Хотя, конечно, я помню, какие волшебники у них были, Румменигге. Я помню, они проигрывали французам на первенстве мира, и вдруг вышел он на поле, заменил кого-то, и один изменил все, что происходило на поле. В итоге немцы победили. Но они слишком организованы, слишком жесткие.

Академичные…

Да, да. Это машина, это Mersedes, это BMW, понимаете? А полета  вот такого, как у французов, такого рисунка игры, такой индивидуальной импровизации у них нет.

Вы имели судейскую категорию. Как относитесь к предвзятому судейству, к договорным матчам? Недавно в Испании был  Кубок короля, играли  «Барселона» и «Реал».  Многие говорят, что это был договорной матч, с участием букмекеров.

Это ужасно. Ошибки арбитров вызывают крайне неприятные ощущения, думаешь, что это не просто ошибка, которую по-человечески можно понять: ошибаются все, а что это преднамеренно, потому что иногда ну явно подсуживают. Вот вчера был матч: арбитр назначил пенальти, а потом было ну точно такое же, если не хуже, нарушение в другую сторону, а он даже желтой карточки не показал, хотя ну не мог он не заметить этого. Это ужасно, это гибель и для спорта, и для нравственности общественной. Ну что же это такое, если даже в футбол  нельзя сыграть без взятки. Это ужасно.

Заметил, что сейчас, мне кажется, футболисты череcчур часто  прибегают к симуляции. Если вспомнить советское время, там, наверное, играли настоящие спортсмены, а сейчас…

Симуляции были всегда.

Мне кажется, сейчас этот метод стал особо популярным.

Не уверен, что больше стало. Я хорошо помню, как валялись футболисты на поле, а болельщики кричали: «Встань, простудишься.». (Смеется) Симуляции были всегда.

Какой музыкальный инструмент Вам нравится?

Фортепьяно, конечно, и оркестр симфонический.

Водите ли Вы машину?

Да, конечно. Много десятилетий. С 1953 года вожу машину.

Сейчас, наверное, с пробками вообще тяжело водить.

Ужасно. Езда не доставляет никакого удовольствия.

Езды-то толком порой и нет никакой…

Сплошные нервы. Это кошмар.

Какая модель или марка Вам нравится?

Volvo очень люблю.

За высокий уровень безопасности, наверное?

Не знаю. Люблю по многим причинам. Мне кажется Volvo хороша эстетически, какая-то интеллигентная. Она узнаваемая, она своеобразная.

Без вычурности…

Хорошая по дизайну и по ходовым качествам. Потом  соотношение цены и качества у неё более точное, потому что с моей точки зрения, у таких прекрасных машин как Mersedes, BMW и Audi, цены завышены и не соответствуют потребительским качествам, в Volvo больше соответствуют, хотя Volvo очень дорогая  в обслуживании, но я люблю Volvo.

Мне кажется в автопроме в последнее время вообще упало и качество сборки, и качество материалов. Был недавно в автосалоне Volvo:  сравнивая старую и новую модель, пришел к парадоксальному выводу, что, оказывается, по качеству материалов, отделки салона старая модель в разы превосходит новую, да и по надежности она выигрывает.

У меня была Volvo XC 90. Это, пожалуй, самая любимая моя машина.

А есть ли у Вас любимый брэнд?

Чего?

Одежды, к примеру.

Ну, я не могу сказать, что особо сильно интересовался  и интересуюсь брэндами. Когда-то мне очень навился французский Yves Sain Lauren. Сейчас многие итальянские брэнды. Я не очень могу помнить название, просто вижу - красивая вещь, а черт ее знает от какого она брэнда.

У Вас в прошлом году был юбилей, 60 лет в профессии. Я думаю, Вы, наверное, уже всего достигли в профессии. Не возникало желания отойти от дел,  уйти на покой?

Вы знаете, у меня двойственное отношение. С одной стороны, очень хочется  уйти, честно вам говорю - немножко уже устал, надоело. А с другой стороны, я прекрасно понимаю, что если я уйду, я помру. Невозможно выбиться из того ритма жизни, в котором прожил практически всю жизнь. Я  даже когда иногда долго отдыхал мне становилось худо. Начинаешь думать: здесь болит, здесь кольнуло, надо лечиться. А когда работаешь, ничего не болит, ты погружен в работу, увлекаешься, думаешь.

Иногда, когда иду ко врачу, он меня спрашивает: «Где болело? Как болело?» Я отвечаю: «Да понятия, не имею, вот болело и все!» Он: «Когда? В связи с чем?» Я не знаю, потому что я как-то не погружен, к счастью, в болезнь.

Что Вас вообще вдохновляет? Вы упомянули о женщинах…

Любовь. Любовь, в широком смысле. Не только конкретно к женщине. Любовь к детям. Ну, например, я много делаю во имя тех людей, которых я люблю.

Три вещи, без которых Вы не можете прожить?

Еда, воздух и вода. (Смеется) А вы хотели, чтобы я назвал что-то духовное?

Ну, может быть.

Тогда,  пожалуйста: книги, общение и труд.

Любите ли Вы животных?

Очень. Всю жизнь живу с собаками.

Есть ли у Вас домашние животные?

Да. У нас кошек полно. Правда, у меня  сейчас в доме кошки не живут, но у внучки есть две кошки, на даче три кошки. Собаки на даче. Я всю жизнь с собаками.

А кто Вам нравится больше кошки или собаки?

Собаки, конечно. Я собачник.

Есть любимая порода?

Вы знаете, за всю жизнь у меня было много разных собак. Самый любимый был кокер- спаниель, я его обожал. Очень полюбил в последнее время  породу лабрадор. Был у нас шоколадный лабрадор девочка Рита, очень ее любил. Когда-то был эрдельтерьер, боксер… Да я всех любил.

Я тоже очень люблю собак, а вот к кошкам как-то не очень. А что на Ваш взгляд самое трудное в жизни?

Самое трудное побеждать себя.

Самый большой человеческий грех, на Ваш взгляд?

Предательство.

Чего Вы вообще боитесь?

Боюсь? (Пауза) Тараканов (Смеется). Особенно если они заводятся в голове.

Кто для Вас самый главный человек в жизни?

Конкретно одного не могу назвать: мама, жена, дочка, внучка. Одного не могу назвать.

А когда и где Вы были счастливее всего?

Конечно, в детстве и в молодости. Потому что счастье внутри тебя, а не во вне.

Читал, что когда Вы окунулись в деревенскую жизнь, работая по распределению, Вы познакомились с русским бытом, с русской природой, с русской душой…Вам даже довелось поохотиться на волков и порыбачить.  На охоте кого-нибудь подстрелили?

Нет (Улыбается), на охоте никого не подстрелил, на рыбалке щурят ловил на спиннинг. Процесс очень понравился, но заядлым охотником и рыбаком я не стал.

Есть ли такое место, где бы Вы остались навсегда? 

Москва.

Что Вам больше всего нравится в повседневной жизни?

Опять все то же - возможность общения.

На сколько можно опаздывать?

Лучше вообще не опаздывать. Точность - вежливость королей, знаете такое? Как может проявить король свое уважение  к  подданному? Если обещал, что в три часа дня примет,  то должен в три часа принять, минута в минуту.

Да, но в наш век с этим сложней. Пробки, другие разные обстоятельства. Или Вы считаете, что это все не повод?

Очень трудно, очень трудно сейчас быть точным.

Да и короли, по большему счету, уже остались в истории.

Это спорный вопрос.

Вы рано встаете?

Нет. Я сова. Знаете, что люди делятся на жаворонков и сов?

Да, знаю.

Вот я сова. До двух часов ночи практически не могу уснуть, а когда очень серьезная работа, то почти всю ночь работаю. Рано вставать очень трудно и невмоготу.

Какая часть дня Вам нравится больше всего?

Не могу точно сказать. Конечно, солнечное утро всегда прекрасно, но иногда бывают замечательные вечера поэтические.

Лучшее занятие в пятницу вечером, на Ваш взгляд?

Тоже по - разному. Я  не люблю такие штампы - самое лучшее занятие. Сегодня лучшее занятие пойти в театр, потому что новый спектакль, а завтра лучше встретиться с друзьями за рюмкой водки, а послезавтра назначить свидание какой-нибудь красотке. Все прекрасно в свое время и в свое место. Все должно иметь время и место.

Понятно. Опишите в нескольких словах идеального юриста?

В нескольких словах не опишешь. Это знающий, умный, честный, образованный. Понимаете, я хочу вам сказать, Никита, что юрист  - это очень собирательный образ. Например, качества, которые нужны адвокату по уголовным делам, совсем иные, нежели те, которые нужны адвокату корпоративному.

Конечно, я понимаю это.

Совсем другие качества нужны судье или прокурору, или следователю, или юрисконсульту. А вообще юристу, в первую очередь, необходимо знание законов и понимание законов, но не просто знание, для меня  это очень принципиально.  Один мой педагог говорил: «Вот если я приду к юристу и спрошу его о чем-то, и он, как от зубов отлетая, четко и ясно ответит мне все правильно, я скажу: «Нет, это не очень хороший юрист.» А вот если я приду к юристу и задам ему точно такой же вопрос, а он скажет: «Давайте посмотрим, что у нас в законе», почитает закон и ответит то же самое, что и первый, тогда я скажу: «Вот это настоящий юрист.». То есть, понимаете, это знание закона, его понимание, любовь к нему, а не пренебрежение им.  Знание его не напамять, а знание его сути, его внутреннего существа, не его формы, а его содержания глубокого, причины, почему он таков, что он защищает?

Понимание того, что уголовное право это - защита гражданских прав. Вот спросите кого-нибудь, что такое уголовное право? Ответят: «Ну, это хватать, сажать и не пущать. Это наказывать за это и за то-то.» А на самом деле это закон, который защищает наши все гражданские права. Что такое уголовный закон, который подвергает наказанию за убийство? Это защита права на жизнь. Что такое уголовный закон, который наказывает за кражу? Это защита права собственности. Что такое уголовный закон, который наказывает за  изнасилование? Это защита половой свободы женщины. Потому что в основе уголовного права лежит гражданское право. Вот этого не понимают. А для того, чтобы точно понять, что это за  преступление и как его квалифицировать, нужно всегда понимать, а на нарушение какого права было направлено это действие?

Вы в свое время создали прецедент, связанный с применением санкции в виде ареста имущества за причинение морального ущерба, что в принципе у нас в стране мне кажется большой редкостью. Не мне, конечно, рассуждать, но этот случай, на мой взгляд, из ряда тех, когда право толкуется и применяется в его истинном  понимании. Спасибо Вам.

Оглядываясь назад, чтобы бы Вы изменили в своей карьере?

Ничего. Я был и хотел быть адвокатом. Я не сожалею, что мне досталось в трудные годы работа в Погорелом Городище, и в Ржеве, и в Торжке. Это была хорошая школа, и для меня это было очень полезно. В молодости, конечно, это все переживалось.

Почему люди лгут, как Вы думаете?

Глубочайше сложнейший вопрос. Это должно было быть, наверное, предметом огромных исследований психологов. Сложно сказать одни словом.

Согласен, это, наверное, как в примере, который Вы привели, когда хороший юрист ответил сразу без запинки, а отличный юрист, зная ответ, повторно убедился в своей правоте  и только после этого дал ответ. Конечно, сразу так и не скажешь.

Такой вот еще вопрос хотел задать, какой талант Вы бы хотели иметь, но в обмен на какое из своих умений Вы бы хотели его променять?

Чтобы на что променять?

Променять свое умение на другое умение.

Я бы хотел, может быть иметь талант художника. Очень хотел бы.

Работа кого из Ваших коллег произвела на Вас наиболее сильное впечатление?

Не знаю.

Что пожелаете молодым начинающим юристам?

Работать, работать и  работать. Очень скучное такое пожелание. Кажется, что я должен сказать что-то такое невероятное, но я говорю: работать надо, читать, слушать. Для того чтобы быть хорошим юристом, надо знать жизнь, знать законы,  знать современную историю.

С какой реальной или вымышленной личность Вы себя отождествляете? Какой-то может быть герой? Вот Вы рассказывали о потрясающем герое  произведения Фенимора Купера.

Я себя ни с кем не отождествляю. Я ценю самого себя.

Что, на Ваш взгляд, самое ценное, что можно приобрести за деньги?

Некоторую независимость.

И в завершение хотел бы задать еще несколько вопросов активно обсуждаемых сейчас среди юристов, с Вашего позволения.

Так.

Вы положительно относитесь к введению  адвокатской монополии на представительство в судах?

Ну, монополия  - не очень хорошее слово, но, в общем-то, положительно. Применительно к адвокатам мне не нравится это слово, и я отрицательно отношусь к монополии, но то, что юристы, действующие и работающие, должны объединиться в рамках адвокатуры у меня сомнений не вызывает.

Как относитесь к объединению Верховного суда и Высшего арбитражного суда?

Ну, уже это свершилось, что там обсуждать. Я не был сторонником  этого.

Спасибо.

Беседовал заместитель главного редактора журнала "#АЮРМосква" - Варушкин Н.А.