«Закон о законах», конституционные принципы и концепция правовой реформы в России

Кравченко Д.В.

Уважаемые коллеги!

Тема сегодняшнего заседания – «Закон о законах, принципы законотворчества», как мне кажется, основывается на том, что не так давно мы провели заседание двух Комиссий Ассоциации – по правовой культуре и пропаганде права и конституционному законодательству и государственному строительству под председательством соответственно А.И. Александрова и Ю.А. Шарандина, на котором мы обсудили вопросы, связанные с принципами законотворчества и законодательства, а также «законом о законах» и правовой реформой.

Эта тема «перекочевала» на наш Форум, и, будем надеяться, в следующем году мы увидим ее и на Санкт-Петербургском международном юридическом форуме.

Я бы хотел тезисно сказать о том, к чему пришли эти Комиссии, и развить эти проблемы.

Прежде всего, мы сделали вывод о том, что законодательство «о законодательствовании» (в широком смысле – «закон о законах»), конечно же, требуется. Требуется оно на сегодняшний день, исходя из конституционных принципов, и в этом как раз проявляется принцип прямого действия Конституции, о котором мы сегодня много говорили.

Прежде всего, это конституционный принцип соразмерности ограничения прав, который предусматривается 55 статьей Конституции России. Исходя из этого принципа, нормативные правовые акты должны быть, очевидно, научно обоснованными. Во многих случаях конституционная соразмерность ограничения прав законопроектом не может быть установлена без научных изысканий.

Если мы рассмотрим процесс с законотворчеством о минимальном промилле водителей (то вводимом, то отменяемом), мы увидим, что по существу не найден ответ на ключевой вопрос этого законодательства: какая же степень содержания алкоголя в крови или в выдыхаемом воздухе делает невозможным нормальное управление транспортным средством из-за негативного влияния на психомоторные функции человека. Нахождение такого ответа позволит правильно определить оптимальные нормы в области минимальных промилле (и это как раз вопрос научной обоснованности).

Кроме того, такой «закон о законах» смог бы обеспечить иные конституционные принципы и механизмы. В качестве примера недостаточного их обеспечения можно привести следующий факт. В Конституции устанавливаются условия, когда для законопроектов требуется заключение Правительства, – если речь идет о государственных финансах. Об иных случаях обязательного заключения Правительства при внесении законопроектов при этом не упоминается. Вместе с тем, например, Регламентом Государственной Думы (за который большинство субъектов права законодательной инициативы не голосует) предусматривается требование об обязательных отзывах Правительства, Верховного Суда и т.д. на вносимые законопроекты в зависимости от сферы будущего регулирования, и без таких отзывов законопроекты «заворачиваются». То есть фактически сенатор или другой субъект права законодательной инициативы существенно ограничивается в этом праве. «Законом о законах», разработанным и принятым в рамках транспарентной законодательной процедуры, могли бы быть устранены этот и подобные недостатки в обеспечении конституционных принципов.

В рамках обсуждения «закона о законах» можно бы было поставить вопрос и о мораториях на изменение законодательства, о которых многие сейчас говорят. Эти моратории связаны с принципами правовой определенности, стабильности правового регулирования и правоприменения. Когда тот же бизнес не может из-за непредсказуемого законодательства иметь горизонты планирования даже в пять лет, он не будет функционировать в этой юрисдикции. И поэтому мы имеем офшоры, английское право и т.д. И именно то, что мы «правим правленое» ежедневно – реальная проблема, которая частично могла бы быть устранена «законом о законах» за счет установления частичных мораториев на корректировку вновь принятого законодательства. Кроме того, этим законом мог бы быть предусмотрен механизм обеспечения принятия необходимых подзаконных актов, необходимых для реализации законодательства.

Это же касается и законов об исполнении решений Конституционного Суда. К слову, принятый закон об увеличении срока внесения Правительством законодательства, когда это предписано Конституционным Судом, можно считать негативной тенденцией. Когда Конституционный Суд признает некий закон неконституционным – это беспрецедентная ситуация, которую необходимо срочно исправлять в максимально короткий срок. Более того, во втором чтении таблицей рекомендованных поправок было предусмотрено дополнение этого срока словами «как правило» - термином, очень популярным во внутриведомственных актах, но недопустимым для федерального конституционного закона. Это, конечно же, было бы еще более негативным фактором.

Поднятие же нами сегодня вопроса о правовой политике требует рассмотрения проблемы концепции правового регулирования и правовой реформы. Об этом много писал В.Д. Зорькин, об этом упоминали Е.Г. Тарло, многие другие исследователи, и мы обсуждали эту тему на заседании Комиссий Ассоциации. Здесь нужно сказать, что в широком смысле концепцией правовой реформы является Конституция, потому что в полном ее понимании (вместе со всеми актами Конституционного Суда и т.д.) Конституция всегда является «живой». В развитых правовых системах концепция «живой» конституции всегда доминирует. Кстати, именно эта концепция конституции позволяет примирить конституционных «либералов» и «консерваторов», сторонников сохранения и изменения Конституции, спор которых мы наблюдали сегодня на пленарном заседании. При текстуальном сохранении Конституции концепция «живой» Конституции позволяет корректировать ее применение.

Это достаточно легко проиллюстрировать на социальных правах. Мы ведь не можем сказать, какая, например, минимальная заработная плата или пенсия является конституционной, потому что «живая» Конституция – это всегда поиск балансов между различными интересами. И, соответственно, идея как раз в том, чтобы постоянно в тех условиях, которые сейчас существуют, обеспечить баланс этих интересов. Применительно к минимальным зарплатам и пенсиям – если общее благосостояние, экономический климат растут при приблизительном сохранении структуры расходов – должны расти и они.

И я, честно говоря, не понимаю, когда В.Д. Зорькина и других исследователей критикуют за принцип «живой» конституции, говоря о том, что он якобы ведет к произволу конституционного правоприменения. Здесь речь идет как раз о том, что, когда изменяются внешние условия, изменяются и интересы, баланс между которыми нужно находить, в том числе и Конституционному Суду.

Вместе с тем Конституцию правильным образом применять непосредственно, как мы видим, мало кто в состоянии, что во многом касается и правоприменительных органов, и законотворцев. Поэтому в процессе законодательствования и правоприменения им достаточно сложно непосредственно ориентироваться и «сверяться» с Конституцией. Поэтому в данном случае необходим некий документ, который можно назвать концепцией правовой реформы, который был бы «мостом» между «далекой» для многих Конституцией и реальным правотворчеством и правоприменением. Такая концепция тоже повлекла бы повышение степени правовой определенности, предсказуемости законодательства и правоприменения, что облегчило бы жизнь всем.